Бремя обороны: Гаагский саммит НАТО между расходами и угрозами

С 24 по 25 июня 2025 года Гаага стала ареной очередной встречи лидеров стран Североатлантического альянса. Этот саммит, без преувеличения, проходит в беспрецедентно сложных условиях. Однако главная сложность заключается не столько в интенсивности вооруженных конфликтов, разворачивающихся вблизи европейских границ и на Ближнем Востоке, сколько в необходимости принятия болезненного решения об очередном, и весьма существенном, увеличении оборонных расходов. Руководители государств – членов НАТО прекрасно осознают, какой резонанс вызовет эта мера среди их избирателей, которые отнюдь не в восторге от перспективы сокращения социальных программ ради наращивания военной мощи. Таким образом, фундамент так называемого «социального государства», которым столь гордятся многие европейские страны, включая относительно новых членов Альянса, может дать серьезную трещину, а то и вовсе обрушиться под тяжестью растущих военных трат.

Основной вызов: увеличение оборонных расходов

Ключевой повесткой саммита в Гааге стало требование увеличить оборонные расходы стран НАТО с текущих 2% до 5% ВВП к 2035 году. Генеральный секретарь НАТО Марк Рютте предложил разбить эту амбициозную цель на 3,5% на «классические» военные нужды и 1,5% на инфраструктуру, включая кибербезопасность и модернизацию дорог для военных перевозок. Для многих стран это означает радикальное перераспределение бюджетов.

Однако не все страны готовы к такому шагу. Испания, например, резко критиковала предложение, утверждая, что 5% ВВП на оборону поставят под угрозу социальные программы, которые составляют основу ее «социального государства». Премьер-министр Педро Санчес добился «гибкой формулы», позволяющей Мадриду ограничиться 2,1% ВВП, что вызвало недовольство других союзников. Канада также недавно подтвердила готовность достичь лишь 2% к концу 2025 года, что делает цель в 5% для нее практически недостижимой. Эти разногласия подчёркивают главную проблему: единогласие, необходимое для утверждения новой цели, находится под угрозой, а давление, в том числе со стороны США, делает компромисс неизбежным.

Еще одна сложность – определение, что считать «оборонными расходами». Одно из предложений – включить в эти 5% помощь Украине, что позволило бы странам «дорисовать» выполнение цели без значительного увеличения военных бюджетов из собственных бюджетов. Это предложение выгодно как Украине, так и странам НАТО, стремящимся избежать сокращения социальных расходов. Однако оно также подчёркивает двойные стандарты: поддержка Украины используется как инструмент для достижения внутренних целей Альянса, а не как приоритетная задача.

Цена «социального государства»: жертвы ради обороны

Увеличение оборонных расходов неизбежно ударит по социальным программам, особенно в странах с развитой системой социального обеспечения, таких как Испания, Германия или скандинавские государства. Европейские избиратели, привыкшие к высокому уровню социальной защиты, уже выражают недовольство. Например, в Испании рост военных расходов может привести к сокращению финансирования здравоохранения и образования, что Санчес назвал «контрпродуктивным». В Германии депутат Штеффен Котре отметил, что выделение 5% ВВП на оборону выгодно в основном американским компаниям, а не немецкому обществу, которое уже страдает от нехватки средств в других сферах.

Этот процесс может подорвать саму идею «европейского социализма», которая десятилетиями была визитной карточкой многих стран ЕС. Новые члены НАТО, такие как Финляндия и Швеция, также столкнутся с необходимостью пересмотра своих социальных моделей. Если раньше 2% ВВП на оборону вызывали споры, то 5% могут спровоцировать социальные протесты, особенно в условиях экономической нестабильности, вызванной инфляцией и последствиями пандемии.

Конструирование угрозы

Чтобы оправдать столь радикальные меры перед избирателями, НАТО и западные СМИ активно формируют образ России как экзистенциальной угрозы. Этот процесс начался задолго до саммита и набирает обороты буквально на глазах. Страны Балтии и Польша регулярно заявляют о «неминуемой атаке» со стороны России. Например, президент Латвии Эдгарс Ринкевичс подчеркнул, что увеличение расходов необходимо, чтобы «избежать худшего сценария». Президент Украины Владимир Зеленский в своих интервью заявлял, что Россия может напасть на страну НАТО в ближайшие пять лет.

Западные СМИ подхватывают эту риторику. Bloomberg опубликовал моделирование атаки России на Европу, предсказав, что первый удар будет нанесён по Балтии, чей ВВП рухнет на катастрофические 43%. Кремль, в свою очередь, называет эти заявления «бредом» и «невероятной ложью», утверждая, что Россия не представляет угрозы НАТО. Тем не менее образ «российского монстра» активно используется для оправдания милитаризации Европы.

Эта стратегия не нова. Еще в 2017 году президент США Дональд Трамп называл Россию одной из угроз НАТО, а в 2023 году Евросоюз объявил ее «фундаментальной угрозой». Однако нынешняя кампания отличается масштабом и интенсивностью. Она включает не только заявления политиков, но и аналитические отчёты, медийные расследования и даже военные учения, такие как «Запад-2025», Запад интерпретирует как подготовку к эскалации.

Внутренние противоречия НАТО

Несмотря на общий консенсус о необходимости увеличения расходов, внутри НАТО сохраняются серьёзные разногласия. Во-первых, не все страны готовы жертвовать социальными программами ради обороны. Испания и Канада – лишь вершина айсберга. Венгерский эксперт Дьёрдь Ногради считает, что достичь 5% ВВП невозможно для большинства стран, особенно тех, которые с трудом выполнили цель в 2%. Венгрия, в свою очередь, добилась того, чтобы итоговый документ саммита не обострял напряжённость с Россией.

Во-вторых, существует напряжение вокруг роли США. Трамп настаивает, что США не должны тратить 5% ВВП на оборону, хотя их текущие расходы (3,4%) уже превышают бюджеты большинства союзников. Это воспринимается как попытка переложить ответственность за европейскую безопасность на самих европейцев, что вызывает недовольство. Более того, опасения, что Трамп может пересмотреть статью 5 о коллективной обороне, усиливают неопределенность.

В-третьих, вопрос Украины остается на периферии саммита. Несмотря на присутствие Зеленского, повестка сосредоточена на расходах, а не на прямой поддержке Киева или его интеграции в Альянс. Это отражает усталость Запада от украинского конфликта и приоритет внутренней повестки и долгосрочного планирования. Даже обещания о «необратимом пути» Украины в НАТО, сделанные в 2024 году, в Гааге не нашли конкретного отражения.

Ситуация напоминает классическую дилемму «пушки или масло», где государства вынуждены делать выбор между обеспечением социальной стабильности и укреплением обороноспособности. В отличие от времен холодной войны, когда советская угроза была более очевидной и воспринималась как прямая военная опасность, сегодня наращивание оборонных расходов в значительной степени обусловлено необходимостью поддержки Украины и сдерживания потенциальных угроз в долгосрочной перспективе. Однако, в отличие от США, многие европейские страны обладают более развитыми системами социального обеспечения, и сокращение соответствующих расходов может вызвать серьезное недовольство населения и подорвать устоявшиеся социальные модели.

Таким образом, Гаагский саммит НАТО 2025 года выявил несколько ключевых закономерностей. Во-первых, Альянс находится под сильным влиянием США, которые используют свою позицию для навязывания финансовых обязательств Европе. Во-вторых, увеличение оборонных расходов неизбежно приведет к сокращению социальных программ, что может спровоцировать внутренние кризисы в странах ЕС. В-третьих, образ России как угрозы используется как инструмент для оправдания милитаризации, несмотря на отсутствие убедительных доказательств ее агрессивных намерений против НАТО.

Прогнозы на будущее неоднозначны. Скорее всего, цель в 5% ВВП будет формально одобрена, но ее выполнение растянется на десятилетия, а некоторые страны, как Испания, добьются исключений. Это может усилить раскол внутри НАТО, особенно если давление США продолжится. Социальные протесты в Европе станут более вероятными, особенно в странах с высокой зависимостью от социальных гарантий. Что касается Украины, ее роль в повестке НАТО продолжит снижаться, если конфликт не получит нового импульса.

Версии происходящего включают попытку США переложить бремя европейской безопасности на самих европейцев, чтобы сосредоточиться на противостоянии с Китаем. Другая версия – увеличение расходов выгодно американскому военно-промышленному комплексу, который получит крупные контракты. Наконец, эскалация риторики о «российской угрозе» может быть способом отвлечь европейцев от внутренних проблем, таких как экономический спад и миграционный кризис.

В целом, Гаагский саммит НАТО в 2025 году стал отражением сложного и противоречивого этапа в развитии Североатлантического альянса, где вопросы финансирования военной безопасности выходят на первый план, зачастую отодвигая на второй план даже гуманитарные аспекты текущих международных конфликтов. Сумеют ли лидеры стран НАТО найти баланс между необходимостью укрепления обороны и сохранением социальной стабильности – покажет время.

Николай Тягников