Героически погиб в первый день ВОВ — о летчике и поэте Борисе Шашкове

Я не напрасно беспокоюсь,

Чтоб не забылась та война:

Ведь эта память — наша совесть.

Она, как сила, нам нужна.

Так писал Юрий Воронов, советский поэт, журналист и общественный деятель.

Почти тридцать лет считался без вести пропавшим, вернее, по авиационному: не вернувшимся с боевого задания, уроженец города Цивильска Чувашской Республики Российской Федерации Борис Шашков — заместитель командира эскадрильи 96-го дальнебомбардировочного авиационного полка 42-й дальнебомбардировочной авиационной дивизии, однополчанин Николая Гастелло.

Его родители так и не узнали, что случилось с сыном в начавшейся 22 июня 1941 года Великой Отечественной войне. А он, талантливый поэт, журналист, а затем военный летчик, погиб в тот, первый день войны. Но это стало известно лишь в 1970 году…

Кто же он, погибший герой?

Детство Бориса Шашкова, родившегося в 1913 году, окрашено было, образно говоря, революционными событиями 17-го года и Гражданской войны, навсегда осталось в его памяти еще и постоянным недоеданием. И все же Боря, несмотря на тяжелую жизнь, рос бойким, любознательным парнишкой, очень любил книги, с упоением читал стихи. Ему нравились произведения Владимира Маяковского, любил Тютчева, Фета, Лермонтова, а книги Александра Пушкина были настольными. И тяга к поэзии с возрастом лишь укреплялась, а к 16-17 годам он уже сам начинает писать стихи. Герои стихотворных проб — сверстники. К счастью, сохранилось одно из первых стихотворений Бориса Шашкова «Моя песня», написанное в 1928 году:

Я песню первую спел не в бою,

Я ребенком не в городе рос,

Прозвенел мне тихо песню свою

На заре золотистый овес.

И с той самой поры эту песню я пел,

С песней мне суждено умереть.

Голос мой серебром никогда не звенел,

Должен он трубой прогреметь.

И когда бой в атаку подняться велит,

Я не дрогну в свинце и огне.

Эта песня командой в бою прозвучит

И друзьям-побратимам, и мне.

…Моя песня еще не звучала в бою,

Но коль грянет с врагом бой,

Громко песню свою я в бою запою,

Кинусь в битву я, песня, с тобой.

Как видим, Боря Шашков готовил себя к подвигу во имя Отечества уже с подросткового возраста. В начале тридцатых Борис становится активным членом ОСОАВИАХИМа (предшественника ДОСААФа. — Прим.), в этот же период часто появляются его корреспонденции в республиканской газете «Красная Чувашия». А после окончания школы Борис Шашков начинает работать в этой газете литературным сотрудником.

Примечательно, что внучка Бориса Владимировича по материнской линии — Марина, уже значительно позже, повествовала о нем так: «По рассказам и воспоминаниям друзей, мой дед был способным и любознательным, его называли душой футбольной команды, он хорошо ходил на лыжах. Со своей будущей женой – моей бабушкой Лидией Порфирьевной Кудряшевой учился в одном классе, они вместе занимались спортом. На этой пожелтевшей фотографии мои бабушка и дедушка после лыжного похода из Цивильска в Чебоксары. Так они приветствовали четвертый съезд Советов Чувашии. В феврале 1931 года им было по 18 лет. У каждого – лыжи, винтовка, противогаз и буденовка».

А после переезда в Чебоксары Борис Шашков начал заниматься в местном аэроклубе, в 1935 году поступает в 9-ю военную школу летчиков и летчиков-наблюдателей, расположенную в Харькове. И в 1937 году успешно ее заканчивает по специальности «военный летчик». Считаю необходимым сказать, что к моменту поступления в военную школу летчиков Борис Шашков был женат, а 22 января 1935 года в Цивильске у него родился сын Владимир. Как видим, Борис Шашков был уже состоявшимся в жизни человеком, с именем в родных краях, но, словно предчувствуя неизбежную битву с фашистской Германием, сознательно избрал стезю защитника Отечества.

По окончании школы летчиков, перед самой Великой Отечественной, Борис Шашков в воинском звании лейтенанта получил назначение под Смоленск, в 42-ю авиационную дивизию дальнего действия.

Борис Шашков — военный летчик, живущий полетами и поэзией

Упорство, трудолюбие и летное мастерство Шашкова вскоре были замечены командованием полка, и он был назначен командиром авиационного звена бомбардировщиков. А еще перспективного летчика Бориса Шашкова коммунисты авиационной эскадрильи избрали вожаком. И он считал своим оружием не только отличное овладение летным делом, но и страстное партийное слово агитатора, а также — журналистские, поэтические строки, которыми владел мастерски. Благодаря летному и литературному авторитету, Борис возглавил объединение при редакции дивизионной газеты «Сталинским маршрутом». А его корреспонденции и стихи в военной печати призывали к поддержанию высокой боевой готовности, стойкости и мужеству при выполнении воинского долга.

«Сам парторг тов. Шашков служит примером для коммунистов. Звено лейтенанта Шашкова занимает первое место в подразделении по боевой подготовке», – так о нем писала дивизионная газета «Сталинским маршрутом» в передовой статье 15 июня 1941 года.

Шашкова уважали сослуживцы, он становится близким другом капитана Николая Гастелло, их семьи жили рядом, и они всегда старались быть вместе. А когда прошло три года, как закончил летную школу, Борис Шашков становится одним из лучших летчиков полка, отличается дисциплинированностью, умением содержать вверенную авиационную технику в постоянной боевой готовности, безупречным выполнением летных заданий.

15 мая 1941 года в газете «Сталинским маршрутом» появилось стихотворение Бориса Шашкова «Слово перед боем». В нем летчик-поэт пишет:

…Мы ринемся в бой соколиный, да так,

Чтоб небо взревело от грома атак,

Чтоб зубы скрипели, трещали хребты,

Со смертью в обнимку

И с пулей на «ты».

За Родину нашу, что кровью добыта,

Мы недругу сломим клыки…

Не вернулся с боевого задания

Выполняя боевое задание по нанесению бомбового удара по скоплению фашистских войск у границы Советского Союза, в районе города Сувалки, ныне территория Польши, самолет лейтенанта Шашкова был сбит огнем зенитной артиллерии врага, экипаж погиб.

Как потом оказалось, во фронтовом блокноте бывшего редактора дивизионной газеты «Сталинским маршрутом» Герасима Грабченко сохранилась запись:

«22 июня. Аэродром. 17 часов 25 минут. Беседую с только что вернувшимся из боевого полета командиром эскадрильи Калиниченко. Говорит, отворачиваясь от меня, видно, боится, что не сдержит слез: «Остался там, не вернулся Боря Шашков. В первый день войны он показал, как надо воевать, бить фашистов…»

Возвратившись из боевого полета, в редакцию прибежал и Николай Гастелло: «Неужели правда, что случилось с Борисом? Ну, сволочи, поплатятся они за него!..»

Когда погиб смертью храбрых Борис Шашков, то его семью: жену Лидию Порфирьевну и 6-летнего сына Владимира эвакуировали из-под Смоленска в Цивильск. Здесь 22 сентября 1941 года в семье родилась дочь, которой, как и миллионам других советских детей, не суждено было увидеть отца, павшего на полях сражений Великой Отечественной войны…

Как спустя десятилетия удалось узнать о судьбе Бориса Шашкова

Более 28 лет родные и близкие не знали подробностей первого и последнего боевого вылетов героя, летчика Бориса Шашкова. Формулировка «…не вернулся с боевого задания «изменилась на «погиб геройской смертью» лишь в 1970 году, когда в газете «Советская Чувашия» был перепечатан очерк московского журналиста «Известий» Ерохина «Однополчанин Гастелло». 

Предыстория такова: когда спецкор Ерохин собирался в командировку в Чебоксары, его давний знакомый, бывший фронтовой корреспондент Герасим Грабченко попросил разыскать родных одного из друзей Гастелло и назвал имя Бориса Шашкова. А Грабченко и был редактором дивизионной многотиражной газеты «Сталинским маршрутом», где печатались стихи и статьи летчика 96-го дальнебомбардировочного авиационного полка Бориса Шашкова.

Вот строки из статьи «Однополчанин Гастелло»: «…первый день войны, в 5 часов утра из-под Смоленска ушли на бомбежку танковых группировок врага в район Западной Белоруссии тяжелые бомбардировщики. Повел свой самолет и Борис Шашков. Очевидцы рассказывают, что он снизил свою машину до предела, чтобы все бомбы уложить в цель – в самую гущу танковой колонны. Удар был неотразим».

Сохранение памяти о летчике-поэте

На Доме печати, где размещается редакция газеты «Советская Чувашия» (раньше «Красная Чувашия»), установлена мемориальная доска не вернувшимся с войны журналистам. Есть там и имя Бориса Шашкова с фотографией. О нем упоминается и в Книге Памяти Чувашии. А в книге чувашского писателя и поэта Петра Ялгиря, который десятилетиями собирал сведения о писателях и литераторах, погибших в Великой Отечественной войне, ведь после победного 9 мая 1945 года Союз писателей Чувашии недосчитался 16 человек, издал книгу. В последнюю вошли имена 24 чувашских авторов, подававших большие надежды, но их жизнь оборвала война, здесь и можно прочесть такую запись: «Среди русскоязычных писателей, уроженцев Цивильского района, звучит имя поэта и переводчика Б.В. Шашкова, военного летчика из отряда Гастелло, павшего смертью храбрых в воздушном бою с фашистами. До войны Борис Владимирович работал в газете «Красная Чувашия», увлекался поэзией, переводил стихи чувашских поэтов на русский язык».

От автора

Идут годы и десятилетия, сменяются поколения, однако страшная дата 22 июня 1941 года по-прежнему продолжает болеть и кровоточить в нашей памяти. Скоро очередная, 84-я, скорбная годовщина того черного дня, но миллионы героев и жертв Великой Отечественной продолжают стучаться в наши сердца. И надо вспомнить их всех поименно, и тех, кто прошел ее всю, от звонка до звонка, и тех , кто отдал самое дорогое — свою жизнь, и тех, кто дожил до Великой Победы, и тех, кто сложил головы в первый день войны, как Борис Шашков.

Лично для меня эта память бродит между книг на полках, живет в архивах и музеях, кричит, по-другому не скажешь, на братских могилах и у памятников. И я не затыкаю уши на ее напоминания о том, что нет ничего лучше и краше мира на Земле! А тоже стараюсь бить в набат.

Очень тонко и точно передал эту нашу общую память поэт Владимир Лежнев, у которого о Великой Отечественной войне тихонько напевает старый солдат, в голову которого попала фашистская пуля, безногий юноша стонет и мечется в горячечном бреду в госпитале, а помочь семнадцатилетнему парню уже ничем нельзя… 

Ему, поэту Владимиру Лежневу, на мой взгляд, удалось с потрясающей глубиной передать ощущения солдата, которому и по прошествии многих мирных лет до сих пор во сне слышится бой:

И — нет войны.

А кажется, так явно,

Глаза закроешь и перед тобой

— Изрытая осколками поляна,

Блиндаж и близкий, и жестокий бой.

И хриплый голос старенькой гармони

Твердит залетной песенки куплет…

И — нет войны.

Но память в обороне,

Который год на рубеже тех лет.